Хранители матрешки – Семеновская роспись

Первый ХОД История хохломской росписи и семёновской матрёшки началась в Семёнове с открытия Школы художественной обработки дерева. Сокращенно – ХОД. Тогда, в начале двадцатого века, Семёнов уверенно держал позицию одного из крупнейших центров деревообработки. Там изготавливали на всю Россию мебель и посуду: блюда, миски и, конечно, ложки – обычные деревянные, нерасписанные, которые миллионами расходились затем по всей стране. В 1916 году нижегородский голова Дмитрий Сироткин принял решение об открытии Школы художественной обработки дерева с целью развития промыслов. В качестве руководителя школы был приглашен Георгий Матвеев, в прошлом революционер, а к тому времени талантливый художник, выпускник Петербургской художественной мастерской. В школе открылись четыре отделения: токарное, хохломской росписи, резно-полировочное и отделение игрушечников. Преподавать искусство золотой хохломы, которой уделялось особое значение, пригласили мастеров из Ковернинского района – с родины хохломского промысла. Первые выпускники вышли из стен ХОДа в 1922 году. Чей цветок? Итак, с 1922 года десятки начинающих художников расходятся из школы в поисках заработка и порой, в процессе становления, переходят из одного промысла в другой. Кто-то сразу после школы взялся было за игрушку, а затем заинтересовался хохломой, а то и вовсе – резьбой по дереву. Или наоборот. Не удивительно, что в первые годы бытования этих промыслов на семёновской земле на игрушках немало элементов именно хохломской росписи: и смородина, и крыжовник, и травно-растительный орнамент. Таков эффект уникального, раннего периода развития промыслов, когда мастера свободно переходили из одной артели в другую, а традиции еще не были жестко канонизированы. Те же растительные мотивы изначально присутствовали и в хохломской росписи, и в семёновской. Развиваясь, промыслы взаимно проникали друг в друга своими элементами. Так что порой невозможно разобраться, доказать, кто на что повлиял, чей рисунок появился раньше и на чем: на детской кроватке или еще на какой-нибудь игрушке, или, быть может, на ложке? Где родился – там и развился После войны, когда промысловым фабрикам пришлось перейти на особый ассортимент – черенки для лопат, деревянные колеса, лыжи, костыли, художественное развитие продолжилось с новой силой. Двадцатый век сформировал особую среду бытования истинно живого промысла – внутри предприятия. Фабрики меняли названия, но именно производства всё больше и больше укреплялись в роли хранителей и носителей традиции. Основа и, если угодно, сама идеология оставалась неизменной: жизнь промысла, совершенствование стиля. На «Хохломской росписи» мощно развивается пламенеющее искусство хохломы, а на «Семёновской росписи» появляются все новые игрушки, матрёшки, забавные поделки. Конечно, не раз бывало, что художники уходили с фабрик в одиночное плавание – и очень скоро их работы переходили в разряд авторских. Более того: далеко не все мастера хранили пожизненную верность какой-либо одной фабрике. Творческие ли, финансовые ли интересы играли решающую роль, но факт, что кадровая миграция между семёновскими предприятиями была всегда. Но вот что удивительно, приходя на ту или иную фабрику, специалист творил уже в ее традициях. Таких «переплетений» история семёновских промыслов знает немало. Знаменитый мастер-игрушечник Лука Котиков, преподававший в школе ХОД изготовление топорной игрушки и позднее работавший в артели им. Калинина – будущей «Семёновской росписи» – был правой рукой Георгия Матвеева, организовавшего и хохломскую школу, и производство. Еще один выдающийся мастер, Роман Пчелкин, блестяще проявил себя в должности руководителя вновь создаваемой опытно-экспериментальной фабрики, которая вскоре вольется в будущую «Семёновскую роспись». Но до того он в течение более десяти лет возглавлял хохломское производство. Кстати, это при его активном участии артель «Экспорт» была переименована в «Хохломскую роспись». Да и главный художник «Семёновской росписи» Елена Напылова еще каких-то пять лет назад работала на «Хохломской росписи» в иконописной мастерской. Разные с лица Если вы спросите иностранца, с чем у него ассоциируется Россия, наверняка одним из первых слов, которые он назовёт, будет «матрёшка». С середины 1950‑х годов самой популярной в мире матрёшкой является наша, семёновская куколка. Это национальный сувенир, в котором воплотился русский характер и богатая история страны. Вот давайте посмотрим на три комплекта куколок: первый изготовлен надомниками, второй – на другом предприятии, третий – на «Семёновской росписи». Чем они различаются? «Да ничем, – скажете вы. – И цвета одинаковые, и лица похожи, и букеты примерно в одном стиле». А присмотритесь-ка получше. Да, матрёшки похожи, но всё-таки разные. Начнём с того, что первый набор расписан заметно небрежнее других: у одной куколки глаза разного размера, у другой ресничка куда-то «уползла», у третьей пуговка не на месте. Матрёшек из второго комплекта отличают необычные цветы на переднике и, пожалуй, самые миловидные личики. Но обратите внимание: у трёх самых больших куколок лица одинаковые. Всё потому, что их не расписывают вручную, а печатают. Представительницы третьего набора не такие хорошенькие, но, наверное, они покажутся нижегородцам самыми привычными и родными. Ведь именно так выглядели матрёшки из нашего детства – нарисованные в книжках и настоящие, которых было так весело разбирать и собирать. В конфликте с традицией Чтобы заметить все эти различия, не нужно иметь специальную подготовку – достаточно просто быть внимательным. Но есть и другие особенности, о которых знают лишь специалисты. Рассказать о них мы попросили искусствоведа, креативного директора ТД «Семёновская роспись» Дениса Короткова. И первое, на что он обратил внимание, – это разные красители. Надомники и «Семёновская роспись» применяют в основном анилин, на другом же предприятии – присутствует гуашь. – Именно анилин традиционно использовали для росписи семёновской матрёшки. В 1930‑е годы, когда появился промысел, этот краситель был дёшев и доступен, – говорит Денис. – В то же время анилин – краска сложная, требовательная. Во-первых, перед его нанесением матрёшку обязательно нужно грунтовать, во-вторых, раньше анилин был представлен только в шести цветах (красный, жёлтый, зелёный, фиолетовый, розовый, синий), и смешивать их было практически невозможно. Таким образом, специфика краски определила цветовую гамму традиционной семёновской матрёшки и её художественный образ. Наши местные конкуренты начали делать матрёшки лишь в середине 90‑х годов прошлого века, поняв, что на них есть спрос. Например, двойной мазок, который широко применяется в жостовской росписи и гжели. Это когда вы на две стороны плоской кисточки берёте разные цвета (скажем, синий и белый), делаете за счёт вращения мазок и получаете двухцветный оттиск. С анилином так сделать не получится, а с гуашью – пожалуйста. – Двойной мазок смотрится необычно, вычурно. Это не характерно для семёновской росписи – она всегда строилась на простых приёмах и продуманной стилизации, – рассказывает Денис Коротков. – Цветы хоть и писались по аналогии с живыми, но были довольно абстрактны и двухмерны, художники не стремились передать объём. Также двойной мазок делает матрёшку более аляпистой, но ведь аляпистый и красивый не одно и то же. Руководство «Семёновской росписи» быстро поняло, что такое смешение техник и материалов ведет к утере традиций промысла и запретило художницам использовать «двойной мазок». Если бездумно вносить чужеродные материалы и технические приёмы, разрушается целостность стиля, который формировался на протяжении многих лет, оттачивался поколениями мастеров. Бизнес или убеждения? Расцветом популярности семёновской матрёшки принято считать 1950 – 60‑е годы. В это время она переросла свою прародительницу – сергиев-посадскую матрёшку, – и завоевала мир. Постепенно сувениры десятками тысяч начали поставляться в 38 стран мира. Но и сегодня семёновская красавица очень востребована в России и за рубежом, и этим вовсю пользуются наши производители. К сожалению, многие из них относятся к матрёшке всего лишь как к кусочку расписанного дерева, который можно продать – быстрее, больше, выгодней! Так и появляются наспех нарисованные цветы и штампованные лица. При этом матрёшка становится чем-то заурядным вроде магнитиков, которые обычно покупают, приехав в новый город или страну. Интересует ли вас, кто и как их сделал? Вряд ли. Более-менее симпатичные – и ладно. Невероятно, но неаккуратные, топорные матрёшки, изготовленные кустарным способом, миллионами разошлись по всему миру, и теперь иностранцы судят по ним обо всей России. Грустно, несправедливо. Совсем другое дело, когда куколку уважают и видят в ней не просто национальный сувенир, а символ русской души. Наша красавица этого действительно заслуживает! – Для нас матрёшка – это дитя, которое мы любим и лелеем. Каждую из них художницы расписывают тщательно, с любовью, поэтому у нас не бывает двух одинаковых матрёшек – у каждой свой характер, свой нрав, – говорит директор фабрики «Семёновская роспись» Олег Коротков. – Вот, например, во всём мире можно клонировать растения, но нельзя людей. Почему? Потому что клонированные люди стали бы армией однообразных бездушных существ. Так и с матрёшкой – ну нельзя её штамповать, шлёпать как попало! Это наше убеждение, наша стратегия. Коллектив «Семёновской росписи» – преемник легендарных семёновских мастеров, и мы чувствуем ответственность за сохранность сакрального смысла, заключённого в матрёшке. Образ матери, любящей своих детей, свою семью, – это тот смысл, который заложен в матрешку её более чем столетней историей. А матерей под копирку не бывает! Сегодня в сувенирных лавках и интернет-магазинах широко представлены как традиционная семёновская матрёшка, так и её копии – где-то более, где-то менее удачные. А что из этого выбрать – каждый решает сам. Если же у вас появилось желание более глубоко узнать историю этой удивительной деревянной куколки, понять её внутренний мир и предназначение, увидеть огромное разнообразие её образов, то в Семёнове работает Музей матрёшки, где вам всегда будут рады.  Не одно десятилетие мастера «Семёновской росписи» оттачивали канон, искали форму и создавали образ – в итоге получилось одухотворённое изделие. Тем обиднее знать, что сегодня находятся те, кто лишает матрёшку её сакральной сущности, превращая в кусочек штампованного дерева. И самое парадоксальное, что широкая общественность ни о чём не догадывается. Стремление упростить производственный процесс привело к тому, что все стали применять гуашь. Она гораздо проще в использовании: ровно ложится и хорошо смешивается. А ещё позволяет использовать особые технические приёмы, не характерные для семёновской матрёшки. В конце концов, если не бороться за аутентичность и традиции, а идти на поводу у сиюминутных прихотей рынка, лет через 25 на смену милой привычной куколке придёт бесформенное нечто с невнятным лицом и уродливым букетом. Хочется верить, что этого не произойдёт! Семёновской матрешке100 лет Город Семёнов Нижегородской области – единственный, в котором работают сразу два предприятия, включенные в федеральный перечень организаций народных художественных промыслов и занимающиеся двумя разными видами промыслов. Эти промыслы – хохломская роспись и семёновская матрёшка. Оба на весь мир знаменитые, популярные и узнаваемые. Удивительно, но близкое соседство не стало поводом для стилистического сближения, слияния. Наоборот: каждый утверждается в самой своей сути, и оба сияют тем ярче, оттеняя друг друга. А ведь начиналось всё буквально под одной крышей.  МАТРЁШКА ВПЕЧАТЛЕНИЙ ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ Олег КОРОТКОВ, директор ООО «ТД «Семёновская роспись» Семёновской матрешке 100 лет Город Семёнов Нижегородской области – единственный, в котором работают сразу два предприятия, включенные в федеральный перечень организаций народных художественных промыслов и занимающиеся двумя разными видами промыслов. Эти промыслы – хохломская роспись и семёновская матрёшка. Оба на весь мир знаменитые, популярные и узнаваемые. Удивительно, но близкое соседство не стало поводом для стилистического сближения, слияния. Наоборот: каждый утверждается в самой своей сути, и оба сияют тем ярче, оттеняя друг друга. А ведь начиналось всё буквально под одной крышей. Первый ХОД История хохломской росписи и семёновской матрёшки началась в Семёнове с открытия Школы художественной обработки дерева. Сокращенно – ХОД. Тогда, в начале двадцатого века, Семёнов уверенно держал позицию одного из крупнейших центров деревообработки. Там изготавливали на всю Россию мебель и посуду: блюда, миски и, конечно, ложки – обычные деревянные, нерасписанные, которые миллионами расходились затем по всей стране. В 1916 году нижегородский голова Дмитрий Сироткин принял решение об открытии Школы художественной обработки дерева с целью развития промыслов. В качестве руководителя школы был приглашен Георгий Матвеев, в прошлом революционер, а к тому времени талантливый художник, выпускник Петербургской художественной мастерской. В школе открылись четыре отделения: токарное, хохломской росписи, резно-полировочное и отделение игрушечников. Преподавать искусство золотой хохломы, которой уделялось особое значение, пригласили мастеров из Ковернинского района – с родины хохломского промысла. Первые выпускники вышли из стен ХОДа в 1922 году. Чей цветок? Итак, с 1922 года десятки начинающих художников расходятся из школы в поисках заработка и порой, в процессе становления, переходят из одного промысла в другой. Кто-то сразу после школы взялся было за игрушку, а затем заинтересовался хохломой, а то и вовсе – резьбой по дереву. Или наоборот. Не удивительно, что в первые годы бытования этих промыслов на семёновской земле на игрушках немало элементов именно хохломской росписи: и смородина, и крыжовник, и травно-растительный орнамент. Таков эффект уникального, раннего периода развития промыслов, когда мастера свободно переходили из одной артели в другую, а традиции еще не были жестко канонизированы. Те же растительные мотивы изначально присутствовали и в хохломской росписи, и в семёновской. Развиваясь, промыслы взаимно проникали друг в друга своими элементами. Так что порой невозможно разобраться, доказать, кто на что повлиял, чей рисунок появился раньше и на чем: на детской кроватке или еще на какой-нибудь игрушке, или, быть может, на ложке? Где родился – там и развился После войны, когда промысловым фабрикам пришлось перейти на особый ассортимент – черенки для лопат, деревянные колеса, лыжи, костыли, художественное развитие продолжилось с новой силой. Двадцатый век сформировал особую среду бытования истинно живого промысла – внутри предприятия. Фабрики меняли названия, но именно производства всё больше и больше укреплялись в роли хранителей и носителей традиции. Основа и, если угодно, сама идеология оставалась неизменной: жизнь промысла, совершенствование стиля. На «Хохломской росписи» мощно развивается пламенеющее искусство хохломы, а на «Семёновской росписи» появляются все новые игрушки, матрёшки, забавные поделки. Конечно, не раз бывало, что художники уходили с фабрик в одиночное плавание – и очень скоро их работы переходили в разряд авторских. Более того: далеко не все мастера хранили пожизненную верность какой-либо одной фабрике. Творческие ли, финансовые ли интересы играли решающую роль, но факт, что кадровая миграция между семёновскими предприятиями была всегда. Но вот что удивительно, приходя на ту или иную фабрику, специалист творил уже в ее традициях. Таких «переплетений» история семёновских промыслов знает немало. Знаменитый мастер-игрушечник Лука Котиков, преподававший в школе ХОД изготовление топорной игрушки и позднее работавший в артели им. Калинина – будущей «Семёновской росписи» – был правой рукой Георгия Матвеева, организовавшего и хохломскую школу, и производство. Еще один выдающийся мастер, Роман Пчелкин, блестяще проявил себя в должности руководителя вновь создаваемой опытно-экспериментальной фабрики, которая вскоре вольется в будущую «Семёновскую роспись». Но до того он в течение более десяти лет возглавлял хохломское производство. Кстати, это при его активном участии артель «Экспорт» была переименована в «Хохломскую роспись». Да и главный художник «Семёновской росписи» Елена Напылова еще каких-то пять лет назад работала на «Хохломской росписи» в иконописной мастерской. Разные с лица Если вы спросите иностранца, с чем у него ассоциируется Россия, наверняка одним из первых слов, которые он назовёт, будет «матрёшка». С середины 1950‑х годов самой популярной в мире матрёшкой является наша, семёновская куколка. Это национальный сувенир, в котором воплотился русский характер и богатая история страны. Не одно десятилетие мастера «Семёновской росписи» оттачивали канон, искали форму и создавали образ – в итоге получилось одухотворённое изделие. Тем обиднее знать, что сегодня находятся те, кто лишает матрёшку её сакральной сущности, превращая в кусочек штампованного дерева. И самое парадоксальное, что широкая общественность ни о чём не догадывается.  Вот давайте посмотрим на три комплекта куколок: первый изготовлен надомниками, второй – на другом предприятии, третий – на «Семёновской росписи». Чем они различаются? «Да ничем, – скажете вы. – И цвета одинаковые, и лица похожи, и букеты примерно в одном стиле». А присмотритесь-ка получше. Да, матрёшки похожи, но всё-таки разные. Начнём с того, что первый набор расписан заметно небрежнее других: у одной куколки глаза разного размера, у другой ресничка куда-то «уползла», у третьей пуговка не на месте. Матрёшек из второго комплекта отличают необычные цветы на переднике и, пожалуй, самые миловидные личики. Но обратите внимание: у трёх самых больших куколок лица одинаковые. Всё потому, что их не расписывают вручную, а печатают. Представительницы третьего набора не такие хорошенькие, но, наверное, они покажутся нижегородцам самыми привычными и родными. Ведь именно так выглядели матрёшки из нашего детства – нарисованные в книжках и настоящие, которых было так весело разбирать и собирать. В конфликте с традицией Чтобы заметить все эти различия, не нужно иметь специальную подготовку – достаточно просто быть внимательным. Но есть и другие особенности, о которых знают лишь специалисты. Рассказать о них мы попросили искусствоведа, креативного директора ТД «Семёновская роспись» Дениса Короткова. И первое, на что он обратил внимание, – это разные красители. Надомники и «Семёновская роспись» применяют в основном анилин, на другом же предприятии – присутствует гуашь. – Именно анилин традиционно использовали для росписи семёновской матрёшки. В 1930‑е годы, когда появился промысел, этот краситель был дёшев и доступен, – говорит Денис. – В то же время анилин – краска сложная, требовательная. Во-первых, перед его нанесением матрёшку обязательно нужно грунтовать, во-вторых, раньше анилин был представлен только в шести цветах (красный, жёлтый, зелёный, фиолетовый, розовый, синий), и смешивать их было практически невозможно. Таким образом, специфика краски определила цветовую гамму традиционной семёновской матрёшки и её художественный образ. Наши местные конкуренты начали делать матрёшки лишь в середине 90‑х годов прошлого века, поняв, что на них есть спрос. Стремление упростить производственный процесс привело к тому, что все стали применять гуашь. Она гораздо проще в использовании: ровно ложится и хорошо смешивается. А ещё позволяет использовать особые технические приёмы, не характерные для семёновской матрёшки.  Например, двойной мазок, который широко применяется в жостовской росписи и гжели. Это когда вы на две стороны плоской кисточки берёте разные цвета (скажем, синий и белый), делаете за счёт вращения мазок и получаете двухцветный оттиск. С анилином так сделать не получится, а с гуашью – пожалуйста. – Двойной мазок смотрится необычно, вычурно. Это не характерно для семёновской росписи – она всегда строилась на простых приёмах и продуманной стилизации, – рассказывает Денис Коротков. – Цветы хоть и писались по аналогии с живыми, но были довольно абстрактны и двухмерны, художники не стремились передать объём. Также двойной мазок делает матрёшку более аляпистой, но ведь аляпистый и красивый не одно и то же. Руководство «Семёновской росписи» быстро поняло, что такое смешение техник и материалов ведет к утере традиций промысла и запретило художницам использовать «двойной мазок». Если бездумно вносить чужеродные материалы и технические приёмы, разрушается целостность стиля, который формировался на протяжении многих лет, оттачивался поколениями мастеров. Бизнес или убеждения? Расцветом популярности семёновской матрёшки принято считать 1950 – 60‑е годы. В это время она переросла свою прародительницу – сергиев-посадскую матрёшку, – и завоевала мир. Постепенно сувениры десятками тысяч начали поставляться в 38 стран мира. Но и сегодня семёновская красавица очень востребована в России и за рубежом, и этим вовсю пользуются наши производители. К сожалению, многие из них относятся к матрёшке всего лишь как к кусочку расписанного дерева, который можно продать – быстрее, больше, выгодней! Так и появляются наспех нарисованные цветы и штампованные лица. При этом матрёшка становится чем-то заурядным вроде магнитиков, которые обычно покупают, приехав в новый город или страну. Интересует ли вас, кто и как их сделал? Вряд ли. Более-менее симпатичные – и ладно. Невероятно, но неаккуратные, топорные матрёшки, изготовленные кустарным способом, миллионами разошлись по всему миру, и теперь иностранцы судят по ним обо всей России. Грустно, несправедливо. Совсем другое дело, когда куколку уважают и видят в ней не просто национальный сувенир, а символ русской души. Наша красавица этого действительно заслуживает! – Для нас матрёшка – это дитя, которое мы любим и лелеем. Каждую из них художницы расписывают тщательно, с любовью, поэтому у нас не бывает двух одинаковых матрёшек – у каждой свой характер, свой нрав, – говорит директор фабрики «Семёновская роспись» Олег Коротков. – Вот, например, во всём мире можно клонировать растения, но нельзя людей. Почему? Потому что клонированные люди стали бы армией однообразных бездушных существ. Так и с матрёшкой – ну нельзя её штамповать, шлёпать как попало! Это наше убеждение, наша стратегия. Коллектив «Семёновской росписи» – преемник легендарных семёновских мастеров, и мы чувствуем ответственность за сохранность сакрального смысла, заключённого в матрёшке. Образ матери, любящей своих детей, свою семью, – это тот смысл, который заложен в матрешку её более чем столетней историей. А матерей под копирку не бывает! В конце концов, если не бороться за аутентичность и традиции, а идти на поводу у сиюминутных прихотей рынка, лет через 25 на смену милой привычной куколке придёт бесформенное нечто с невнятным лицом и уродливым букетом. Хочется верить, что этого не произойдёт!  Сегодня в сувенирных лавках и интернет-магазинах широко представлены как традиционная семёновская матрёшка, так и её копии – где-то более, где-то менее удачные. А что из этого выбрать – каждый решает сам. Если же у вас появилось желание более глубоко узнать историю этой удивительной деревянной куколки, понять её внутренний мир и предназначение, увидеть огромное разнообразие её образов, то в Семёнове работает Музей матрёшки, где вам всегда будут рады.